Крым Куприна: от литературы к цирку и обратно

Шеф-редактор специальных проектов

Выпускник Александровского военного училища, выросший без отца (он умер, когда мальчику был год), будущий писатель четыре года был кадровым военным в чине подпоручика, а затем поручика, но в 1893 году не смог поступить в Академию Генерального штаба: по дороге в Петербург, повздорив с полицейским, сбросил его в воду, и экзамены Куприну сдавать было запрещено.

Сильный, приземистый, похожий на татарина, будущий писатель был широк душой и азартен. Современники в шутку сравнивали его с «большим зверем». В скором времени этот необычный человек уволится из армии и начнет свою литературную деятельность, а также на своей шкуре испытает множество профессий, не стесняясь иметь дело с совершенно разными социальными слоями огромной России: он управляющий на стройке, псаломщик, газетный репортер, грузчик арбузов, преподаватель в училище для слепых, кузнец… Кем только не был!

К началу XX века Куприну 30 лет. Уже написаны и опубликованы первые повести и рассказы. В Одессе он знакомится с человеком, которого всегда считал своим литературным авторитетом — с Чеховым. И вслед за Антоном Павловичем Александр Иванович едет в Крым.

Крымский покой и воля

К своему молодому коллеге мэтр Чехов относится внимательно и сердечно, в Ялте он вводит его в литературный круг видных писателей России того времени, а еще помогает писать: безденежный Куприн снимал комнатку в деревне Аутка, в большой греческой семье неподалеку от знаменитой чеховской Белой дачи. Заниматься литературой в шумном доме было невозможно. И Чехов выделяет коллеге кабинет в своем доме, а также кормит обедами.»Конечно, мне было очень неловко видеть, — писал о Чехове Куприн, — как знаменитый писатель заботился о моих удоб­ствах. Я привык писать где-нибудь на «тычке», на кончике стола, среди шума и редакционной толкотни, а тут — отдельная комната и полная тишина».

Жизнь Куприна меняется, ему, бурному и деятельному, хочется стабильности. Он возвращается в Петербург, удачно женится на при­емной дочери издательницы петербургского журнала «Мир божий» Марии Карловне Давыдовой и становится редактором этого довольно популярного издания.

По счастливой случайности семейство Давыдовых имело в Мисхоре собственную дачу. Хоть и расположен скромный двухэтажный домик был далеко от моря, зато в окружении зелени и с потрясающими морскими видами.»По утрам, когда он просыпался, ему не надо было даже припо­дымать голову от подушки, чтобы увидеть прямо перед собою темную, синюю полосу моря, подымавшуюся до половины окон», — описывал Куприн в рассказе «Корь» свою спальню в Мисхоре.

Во дворе дачи писатель занимался гимнастическими упражнениями на свежем воздухе, обливался холодной водой из протекавшего неподалеку горного ручья. После гимнастических экзерсисов – работа за писательским столом. Работе ничего не мешало: в комнате полнейший минимализм – только стул и стол.

Плоды трудов – рассказы «Трус», «На покое» и ставший школьной классикой «Белый пудель». Кстати, этот рассказ – реальный случай, фактически описание того, когда на мисхорскую дачу зашли бродячие музыканты. Именно здесь Куприн начал работу над своим главным произ­ведением — повестью «Поединок».

Анахоретами Куприны не жили: то к ним в гости приезжает Чехов, то сами Куприны едут в дом графини Паниной, где отдыхал Лев Толстой, то писатель Николай Гарин-Михайловский заедет проездом. Последний, будучи инженером, хотел построить железнодорожную ветку от Севастополя на Ялту и проводил на Южном берегу инженерные изыскания.»Горы, море, кипарисы, розы, тополя, татары — красота неописанная и в таком количестве, что прямо охлебаешься. Подумай-ка об этом хорошенько. Впечатлений — бездна. Я живу, работаю, обжираюсь, знакомых — миллион. Водок и пив — буквально никаких. Пьем вино, но и то изредка и немного. Да здесь и выпивать, голубчик, даже и думать нельзя и не хочется, — писал он своему другу Михаилу Киселеву в 1903 году.

В Петербург от райской крымской жизни писатель не спешил – дела в журнале шли неважно, да и заниматься им ему не хотелось, не хотелось возвращаться к обязательной в столице светской жизни, а хотелось крымской простоты и воли.

Правда, воля и внутренняя свобода зачастую оборачивались для Александра Ивановича многодневными попойками в малознакомых компаниях.»Если истина в вине, то сколько ж истин в Куприне?!», — родили злые языки присказку о писателе.

Однажды такое поведение почти разрушило семью писателя, который после очередного скандала покинул дом на много месяцев. Мария Куприна забрала маленькую дочь и уехала с ней в Крым. Но не в Мисхор, где дача была продана братом Марии за долги, а в Балаклаву.

«Балаклава понравилась сразу»

«Балаклава мне понравилась сразу, — писала она в своей книге. — На берегу бухты в гостинице «Гранд-Отель» мы заняли на месяц три смежных номера в бельэтаже, и так как сезон уже кончался, то это сто­ило всего три рубля в сутки».

Однажды вечером, вернувшись с прогулки по городу, Мария Кар­ловна увидела в тени деревьев знакомую фигуру мужа. Между супруга­ми состоялось примирение. «Мы не объяснялись и не упрекали друг дру­га, мы только плакали», — писала Куприна.

Супруги перебрались из гостиницы на дачу одного из жителей Балаклавы — одинокого старика Ремезова. Четырехкомнатный домик прилепился к скалис­тым уступам. Он сохранился и до настоящего времени. Правда, во время Великой Отечественной «потерял» один и двух этажей.»Ка­кая драгоценная находка твой, Машенька, подарок мне — Балаклава, — говорил писатель жене, — здесь всё новое, свое — природа, жизнь, люди».

И правда, это был удивительный мир под сенью древней крепости Чембало, на суровых скальных уступах, около моря, в котором находили себе пропитание местные жители – рыбаки-греки. Тем не менее, в маленьком городишке были и аптека, и библиотека, и даже неказистый летний театр.

Присмиревший писатель взялся за ум и с новой силой сел за литературные труды. Именно здесь он дорабатывал и писал новые главы «Поединка» — повести, которую называл своим «главным, девятым валом». Целый день он работал и только к вечеру иногда появлялся на балаклавской набережной. Изредка семья выбиралась в Севастополь.»Ка­кой аквариум я видал в Севастополе! Водоемы… Некоторым образом… Ей-богу, вот в эту комнату, каменные с проточной морской водой. Элек­тричество! Стоишь и смотришь сверху, как это рыбье живет. Белуги, акулы, скаты, морские петухи — ах, миленькие мои! Я часа два стоял», — это живописное описание севастопольского аквариума он не мог не вложить в уста одного из персонажей повести.

Всего через год жизнь сделала крутой поворот: уже был опубликован «Поединок», принесший Куприну всероссийскую славу. В свой второй приезд осенью 1905 года Куприн решительно намерен навсегда поселиться в милой его сердцу Балаклаве. Семья покупает землю напротив крепости Чембало и даже берет консультации у виноградарей, чтобы разбить небольшой виноградник, писатель на клочке земли высаживает плодовые деревья, укореняется. И гуляет по окрестностям, в том числе и выходит в море с местными рыбаками – в осеннюю путину.»…Чтобы отправляться в море с рыбаками не в качестве пассажира, желающего совершить морскую прогулку, а равного с ними в труде товарища, я вступил в рыболовецкую артель… Предварительно жюри, состоящее из старосты и нескольких выборных, испытало мою сноровку в работе и мускульную силу, а уже затем меня приняли», — рассказывал он Мамину-Сибиряку.

Труженики моря с большой симпатией отнеслись к новому коллеге, хотя вообще не понимали, чем он занят, путая писателя с писарем.

Одну из книг Куприна крымчане считают поистине своей – это «Листригоны». В ней в небольших историях описывается рыбацкая жизнь Балаклавы и увековечены образы балаклавских жителей – трудолюбивых, смелых, дерзких — таких, как и сам писатель:»О, милые простые люди, мужественные сердца, наивные первобытные души, крепкие тела, обвеянные соленым морским ветром, мозолистые руки, зоркие глаза, которые столько раз глядели в лицо смерти, в самые ее зрачки!»

Буря, скоро грянет буря!

Пока в затерянной Балаклаве рыбаки занимались тяжелым трудом, над Россией собирались революционные тучи. Севастополь бурлил. Матросы Черноморского флота близко к сердцу восприняли идеи большевизма, в городе не прекращались митинги, собрания, манифестации.

Куприн не мог оставаться в стороне от бурлящей жизни – он стремится быть в гуще событий, общается с матросами, напитывается впечатлениями. А однажды без колебаний принимает приглашение участвовать в благотворительном вечере для сбора денег на поддержку революционеров. Там же он мельком знакомится с легендарным лейтенантом Петром Петровичем Шмидтом, и тот производит на литератора впечатление.

Через несколько дней с набережной он видел, как расправлялись с мятежной командой крейсера «Очаков», которым командовал Шмидт, как на рейде жгли корабль, расстреливали пытавшуюся спастись с него команду. Куприн также помогал укрывать матросов-очаковцев, которые чудом спаслись от расправы. Через пять дней после подавления восстания Куприн написал ста­тью «События в Севастополе»:
«Мне приходилось в моей жизни видеть ужасные, потрясающие, отвратительные события. Некоторые из них я могу припомнить лишь с трудом. Но никогда, вероятно, до самой смерти, не забуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания, этого последнего слова техники, осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть сумасбродной волей одного человека».

Обличительная статья, опубликованная в петербургской газете «Наша жизнь», вызвала бурное негодование в правительственных кругах и среди командования флота. Номер газеты был конфискован. Адмирал Чухнин, по приказу которого и расстреливали матросов, обвинил Куприна в клевете и подал на него в суд, а также отдал распоряжение о высылке литератора из пределов севастопольского градона­чальства в двадцать четыре часа и лишении его права въезда сюда впоследствии.

Куприны еще раз почти тайком приехали в Балаклаву, но, несмотря на то, что Чухнина в живых уже не было, запрет действовал. Чета даже не успела посетить свой дом, как им было приказано уезжать.

Несколько раз Куприн пытался добиться отмены решения о запрете пребывания в Балаклаве, ходатайства писали и его друзья, в том числе и высокопоставленные. Но успехом они не увенчались.»Тя­нет меня… в небольшой уютный крымский городок — Балаклаву, эту красивую игрушку нашего Южного берега… Обстановка этого городка удивительно располагает к работе, ровной, спокойной, вдумчивой…

После Балаклавы Алушта внимание литератора не привлекла, зато привлек поэт Росславлев – хулиган и собутыльник.

В мае 1907 года, Куприн решил продать участок. «Я решил про­дать Балаклаву за шесть тысяч рублей, из которых большую половину отдам Марии Карловне. Подумай, платить каждый месяц сторожу, пла­тить налоги, платить работникам за посадку, садовникам, в плодовый питомник и т.д. и т.д. — и не иметь возможности даже выехать в эту землю обетованную, действительно ужасно оскорбительно! Доверить же это все Марии Карловне никак нельзя. Она не будет ровно ничего пла­тить, земля останется без призора, виноградник быстро выродится и ста­нет не плюсом, а минусом земли, фруктовые деревья одичают, и земля потеряет стоимость», — пишет он одному приятелю о причинах продажи.

Не стало Балаклавы, не стало и семьи. Мария и Александр Куприны окончательно разрывают отношения.

Куприна снова шатает: он два года работает воздушным гимнастом в цирке, гастролирует. Кстати, цирковой опыт у него уже был: в 1901—1904 годах он клоуном работал в феодосийском цирке и познакомился там со знаменитым силачом и борцом Иваном Поддубным.

В сорок три года Куприн начинает учиться стильному плаванию, вместе с известным спортсменом Сергеем Уточкиным поднимается на воздушном шаре. Как будто бы телесными испытаниями пытается заглушить душевную боль по своему потерянному балаклавскому раю. На много произведений вперед оставшиеся в душе писателя впечатления стали литературным триггером на всю оставшуюся жизнь.

Весной 1911 года он едет за границу, путешествует по Италии. Но заграничные средиземноморские виды не вызывают того же восторга и умиротворения: «далеко им до миловидного нарядного Крыма». Больше на полуострове он не был никогда.

В 1990 году в Балаклаве установили мемориальное обозначение в районе той самой дачи, где они с женой Марией и маленькой Лизочкой жили в свой первый и второй визит. Через четыре года имя писателя получила местная библиотека, а в 2009 году на набережной Балаклавы открыли памятник Александру Ивановичу Куприну работы знаменитого севастопольского скульптора Станислава Чижа. Бронзовая фигура писателя обращена к морю, он как будто бы задумчиво глядит на многочисленные рыболовецкие ялики, опершись на перила.

 

Спасибо, что читаете наши новости! Не забудьте подписаться на Телеграмм-канал!